29 ноября (16 по старому стилю) 1906 года в Одессе родился Роман Кармен (настоящая фамилия – Корнман) – знаменитый советский, российский кинооператор и кинодокументалист, фронтовой оператор. Он побывал со своей кинокамерой во многих уголках мира, от Каракумов до Испании и от Китая до Кубы, был знаком с Мао Цзэдуном, Эрнестом Хемингуэем, Джавахарлалом Неру, Фиделем Кастро, был участником нескольких войн. Роман Кармен
«Есть такой термин “на боевом взводе”. Это значит, что к выстрелу не надо готовиться, нажми спусковой крючок, и пуля сразу полетит в цель. Снимая фильм, Кармен всегда был именно в таком состоянии. Полная мобилизация всех творческих сил и физических возможностей, постоянная готовность оценить любую ситуацию и прореагировать на нее. И это колоссальное напряжение он воспринимал не как повинность, а как благо. И он не мог, да и не хотел понимать тех, кто не разделял этого чувства» – это слова кинодокументалиста С. Медынского как нельзя более точно отражают творческую и личностную суть режиссера Кармена.
В советском документальном кино Р. Кармен был прижизненным классиком, как сейчас бы сказали – обладателем монополии в этой сфере. Множество приемов, «законов» и принципов документальной съемки было открыто и установлено именно им. В частности, Кармен впервые ввел в обиход термин «кинопортрет». Много ли мы знаем режиссеров, прославившихся на поприще документального кино?
Роман Кармен известен, прежде всего, как талантливый художник-фоторепортер, кинооператор, публицист, чья камера в течение пяти десятилетий вела летопись событий, влиявших на ход мировой истории. Среди множества званий и наград кинорепортера можно отметить звание Народного артиста СССР и Героя социалистического труда. Народный артист СССР Герой социалистического труда Р. Кармен
Первые опыты по «запечатлению натуры» Кармен сделал в жанре фотографии. Самый первый любительский фотоаппарат марки «Кодак» он получил в подарок от отца, журналиста Лазаря Кармена, погибшего в 1920 году. Сохранился один из первых фотоснимков, сделанных с помощью этого аппарата: сын сфотографировал отца. В двадцатые годы Кармен переехал из Одессы, где родился и провел детство, в Москву, столицу только что появившейся на карте сверхдержавы. Там он поступил на рабфак, продолжая заниматься фотографией. Вскоре – вступил в РОПФ (Российское объединение пролетарских фотографов), где обучался у фотокорреспондентов К. Кузнецова, А. Шайхета, В. Савельева.
В 1923 году пришел первый весомый успех – фотография семнадцатилетнего Романа Кармена появляется в журнале «Огонек». После этой публикации его работы стали активно публиковать в советской прессе. Р. Кармен. Начало
Карьера Кармена-фотографа развивалась стремительно: он снимал похороны В. И.Ленина, приезд в Москву Максима Горького, делал фотопортреты Михаила Пришвина и Алексея Толстого. Четыре посмертные фотографии Сергея Есенина также были сделаны Р. Карменом.
В 1932 году Роман Кармен окончил операторский факультет Государственного института кинематографии и начал работать на Центральной студии документальных фильмов.
Во время Гражданской войны в Испании (1936–1939 гг.) Кармен был направлен в революционные войска в качестве кинооператора. Вместе с документалистом Йорисом Ивенсом и Эрнестом Хемингуэем он вошел в «семью» боровшихся за республику интернациональных бригад.
Роман Кармен, Эрнест Хемингуэй и Йорис Ивенс в Испании. 1936 год
На основе отснятых Карменом видеоматериалов были созданы 22 выпуска кинохроники «К событиям в Испании», документальный фильм «Испания» (1939 год) и кинопоэма-фильм «Гренада, Гренада, Гренада моя...» (1968 год). Р. Кармен с семьей
Камера Р. Кармена стала одним из тех «окон», через которое весь мир с содроганием увидел ужасы Великой Отечественной войны.
Автор нетленного стихотворения «Жди меня, и я вернусь», писатель Константин Симонов вспоминал: «На каких только дорогах мне не доводилось встречать Кармена во время войны: и на Западном фронте, и под Яссами, и на Висле, и на Одере и на площади перед рейхстагом, и в Карлсхорсте, в зале, где подписывался акт безоговорочной капитуляции. Я видел его веселым и – злым, и здоровым и больным, забинтованным, еле державшимся на ногах, но всегда и всюду снимавшим, снимавшим, невзирая на погоду, бомбежки и обстрелы. Кармен снимал и в снежных полях под Москвой, и в обледенелом голодном Ленинграде, и в развалинах Берлина. Четыре года он летал, ездил, ходил, ползал дорогами войны». Последние кадры войны. Р. Кармен в поверженном Берлине
В своих записках Роман Лазаревич (к слову, Кармен – автор девяти книг, нескольких десятков очерков и статей, опубликованных в советской и зарубежной прессе) вспоминал: «Работали мы камерой “Айно” – теперь музейная редкость. Тридцатиметровая кассета – всего минута экранного времени. А чего стоило перезарядить камеру в бою, оберегать ее при этом от пыли, от песка! И чтобы ни один осколок не попал в тебя или, не дай бог, в твою кинокамеру».
Бесстрашие, способность мгновенно ориентироваться в ситуации и железная выдержка – вот основные качества фронтового оператора. Кармену доводилось работать в нечеловеческих условиях – под пулями, подвергаясь опасности и рискуя жизнью каждую секунду. Он прошел с камерой не только Великую Отечественную, но и другие войны – в Испании, в Китае (в 30-х годах) и во Вьетнаме (воевавшем против Франции). Даже легендарный советский разведчик Рудольф Абель признавался Кармену, что тот всегда был для него эталоном мужества. Р.Кармен и вьетнамские партизанки, снятые в его фильме
Cам режиссер с болью вспоминал: «Трудно, невозможно было снимать наше горе, наши потери. Вспоминаю, что когда я увидел, как на моих глазах был сбит советский самолет, и когда были обнаружены трупы летчиков, я не снимал это, просто не снимал! У меня камера была в – руках, и я, давясь слезами, смотрел на это, но не снимал. Теперь я себя проклинаю за это… Может быть, поэтому первые материалы выглядели на экране не так, как в действительности на войне. Было мало измученных, усталых солдатских лиц, бойцов в крови, в грязи, в болотной жиже… Трупы, похороны, такие, например, как похороны сержанта Буланова. Кто снял этот кадр, может быть, тот оператор, которого сейчас самого закопают в землю?» Фото Р. Кармена
Но со стороны Кармен зачастую производил впечатление человека с железным сердцем. Род его деятельности был таков, что подчас приходилось действовать жестко и безжалостно. Известно, что в декабре 1941 года Роман Кармен попал в освобожденный накануне Волоколамск, где на площади стояла виселица с повешенными комсомольцами. Он снял основательный сюжет для оперативной кинохроники. Впечатление от качающихся на ветру трупов, запорошенных метелью, само собой, было тяжелейшим. Но Кармен ставил свою идеологическую, художническую задачу: оператор подробно, монтажно, разнопланово, профессионально снимает виселицу.
Коллега Р. Кармена, фронтовой оператор и режиссер Ефим Учитель, снявший документальный фильм «Прорыв блокады Ленинграда», отмечал эту профессиональную сторону существования документалиста: «Он был исключительно целеустремлен и точен. Он был напорист и неистов. Помню, как шли мы на студию по замерзшим улицам, по глыбам льда. Весна в тот год была поздней, холодной, шли через мосты, по которым изредка, пошатываясь, проходили одинокие пешеходы, на саночках везли трупы умерших от голода ленинградцев. В этот момент Кармена как будто ничто не касалось ничто, кроме фильма».
Р. Кармен в качестве оператора принимал участие в съемках фильма «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой» (1942 год, режиссеры – Л. Варламов и И. Копалин). Эта работа стала первым документальным фильмом, удостоенным премии американской киноакадемии «Оскар». Р. Кармен. Память о войне
Кармену удалось запечатлеть ряд значительнейших событий мирового уровня. Так, в феврале 1943 года он снимал сдачу в плен фельдмаршала Паулюса под Сталинградом, а 9 мая 1945 года в Берлине – подписание акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
Также Роман Лазаревич был автором сценария, режиссером и руководителем съемок публицистического фильма «Суд народов» (1947 год) о Нюрнбергском процессе. Кармен рассказывал: «Геринг как-то обратил внимание на меня, советского кинооператора, и решил на мне испытать силу своего взгляда, а это была, конечно, сильная личность... Я, однако, не отвел своих глаз...»
Кинорежиссер Валерий Хоменко, учившийся у Кармена во ВГИКе, назвал этот фильм безусловным шедевром. Он вспоминает, как мэтр делился со своими студентами особенностями работы над легендарным фильмом: «Особенно восхищался Кармен дикторским текстом, точнее – авторским монологом, комментарием военного писателя офицера Бориса Горбатова. Кармен нам говорил: “Какая блестящая фраза про крючкотворов – адвокатов нацистов: “Это – последняя линия нацистской обороны!” Текст вообще был так прекрасен, что я клал его (как ноты на рояль) перед собой на монтажный стол и монтировал под него!» Кармен монтировал под текст в числе прочего и эпизод, называвшийся, как и весь фильм, «Суд народов». В нем звучат слова: «Кто судит? Восстанут мертвые и живые, все народы всех стран придут на суд».
Впоследствии Кармен вместе с писателем Сергеем Смирновым создал в 1960-х двухсерийный фильм «Великая Отечественная», используя новые документы и живые свидетельства современников.
С 1960 года Р. Кармен возглавлял операторское отделение ВГИКа.
Важным этапом политической публицистики Р. Кармена явилась его работа над циклом фильмов, посвященных освободительной борьбе народов Латинской Америки – она заняла в его творчестве полтора десятилетия.
Последней творческой работой Кармена стала двадцатисерийная киноэпопея «Великая Отечественная» (в американской версии «Неизвестная война», в том смысле, что для американцев до выхода фильма эта война, по сути, оставалась неизвестной), которая создавалась совместно с американскими кинематографистами. В одном из своих последних писем, за двадцать три дня до смерти, Роман Лазаревич писал: «Я сейчас весь без остатка погружен в завершение трудного и очень сложного дела с этими фильмами для американского телевидения. Буквально света божьего не вижу, поднимаюсь в шесть утра, а завершаю рабочий день далеко за полночь. Силы иссякают, сердце напоминает о себе постоянно, ведь два инфаркта я уже имел, казалось бы, нужно беречь себя, а я вот так играю с огнем».
Умер Роман Кармен в 1978 году. Похоронен в Москве, на Новодевичьем кладбище. Москва. Новодевичье кладбище. Могила Р. Кармена
Этот фильм о жизни и творчестве великого кинодокументалиста Романа Кармена. В него вошли документальные киноматериалы ЦГАКФД СССР (РГАКФД), Госфильмофонда, зарубежная кинохроника. Город Москва. Могила Р. Кармена. Кинорежиссер Нгуен Ху (Вьетнам) у могилы. Фотографии Р. Кармена разных лет. Авторы фильма в кабине Кармена слушают магнитофон с записью речи Р. Кармена. Сын Р. Кармена – А. Кармен говорит об отце. Художник Б. Ефимов дает интервью. Интервью о Р. Кармене дают: Е. Босак (Польша), М. Каюмов, В. Орлянкин, Л. Мамсурова, Н. Хименес (Куба), Э. Листер (Испания), С. Альварес (Куба), Г. Боровик, Нгуен Ху (Вьетнам), К. Аббасов. В фильм вошли киносъемки Р. Кармена разных лет, фрагменты документальных фильмов и кинолетописные материалы, снятые Р. Карменом, в том числе: кадры хроники периода Гражданской войны в Испании 1936-1937 годов, кадры хроники периода Второй мировой войны, съемки г. Москвы периода 1920-х -1930-х годов, кадры из документальных фильмов В. А. Ефремова «К счастливой гавани», «Далеко в Азии»; синхронный сюжет «Летчик Фарих», кадры из документального фильма Р. Кармена «Седовцы», «Пылающий континент», «Чили - время борьбы, время тревог», «Сердце Корвалана», «Повесть о нефтяниках Каспия», [»Смерть комиссара»] и других. Р. Кармен на съемках фильма «Великая Отечественная» («Неизвестная война») с Б. Ланкастером. Город Одесса. Виды улиц, площадей, зданий. Грузовое судно «Роман Кармен» в море, у причала. Интересующимся творческой и личной жизнью Романа Кармена: здесь http://www.konkurs.senat.org/notabene/B … ar_II.html представлена наиболее полная информация о мастере, где демонстрируются его фильмы НЕИЗВЕСТНАЯ ВОЙНА и ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА с комментариями Берта Ланкастера и Василия Ланового.
Знаменитый документальный фильм Романа Кармена "Великая Отечественная", в американском прокате этот фильм вышел под названием "Неизвестная война". Текст за кадром читает Василий Лановой. Фильм 1. "22 июня, 1941". 65 годовщине Великой Победы посвящается...
В рамках телевизионной передачи демонстрируется документальный фильм "Русские здесь" об эмигрантах из СССР с последующими комментариями и интервью наших журналистов.
Как ни странно, на сегодняшний день передача может быть более актуальна чем на момент её выхода.
Данный документально-художественный фильм представляет из себя экранизацию отчёта о прибывании посла США Джозефа Дэвиса в СССР (его предисловие Вы увидите в начале фильма).
И это был не просто посол, а личный посланник Ф.Рузвельта. Отчёт о прибывании сперва вылился в книгу, а потом и в данную кинопостановку.
Огромный интерес людей к СССР превратил эту книгу в бестселлер. Книга ислючительно документальна и на каждой странице имеет ссылки на источники - дневники, документы, личные письма и служебные записки.
Фрагменты из неё публиковались в самых известных и авторитетных журналах США.
Американское бюро художественных фильмов при правительственном отделе военной информации дало фильму следующее заключение: "Данный кинофильм является достойным ответом на лживые заявления стран оси и их пособников, и ответ этот – правда, самое сильное пропагандистское оружие".
После смерти президента Рузвельта, окончанию войны и приходу к власти Трумэна, этот фильм и ему подобные, как несложно догадаться, оказались в "чёрном списке"
Всё ещё редкий фильм о знаковом событии в истории России.
Выходил в прокат за рубежом в т.ч. в Великобритании и США, однако мало известный сегодня в самой России.
Уникальная документальная хроника снятая более чем пятнадцатъю военными кинооператорами, трофейная немецкая кинохроника, обьеденённые в первом кинофильме о битве за Сталинград.
"Вчера вечером я видел фильм "Сталинград". Он прямо-таки грандиозен и произведёт самое волнующее впечатление на наш народ" (Из письма У.Черчилля Сталину от 28 марта 1943 г)
Память. Фронтовой кинооператор Борис Соколов: «Русский народ непобедим» Нина Катаева,12 мая
Борис Соколов. Берлин, май 1945 г.
В книге «Их оружие – кинокамера», посвящённой фронтовым операторам, сказано, что на фронтах Великой Отечественной вели съемку более 250 человек и снято ими было 3,5 млн метров плёнки. Несколько сотен фронтовых сюжетов, снятые лауреатом Госпремии СССР, заслуженным деятелем искусств РСФСР, фронтовым кинооператором Борисом Соколовым в этом метраже занимают заметный отрезок.
Но как же трудно нести сегодня бремя славы всего фронтового содружества двум операторам, дожившим до наших дней – Борису Соколову из Москвы и Семёну Школьникову из Таллина. В фильме о Соколове «Из жизни кадра не выбросить» запечатлели встречу двух ветеранов 9 Мая на площади перед Большим театром.
В составе фронтовой группы Борис Соколов вёл съёмки на 1-м Белорусском фронте, потом был направлен на Забайкальский фронт. В послевоенное время работал на Центральной студии документальных фильмов, на Литовской киностудии, на «Мосфильме». Снял более 1000 сюжетов и очерков для ЦТ, руководил отделом хроники т/о «Экран». Участвовал в создании нескольких художественных фильмов, таких, в частности, как «Бессмертный гарнизон» и «Челкаш».
Среди наград Бориса Соколова – два ордена Красной Звезды, ордена Отечественной войны и «Знак Почёта», более 30 медалей.
Борис Соколов за работой на улицах поверженного Берлина. Май 1945 г
– Борис Александрович, расскажите, как для Вас началась война?
– В июне 41-го мы с Мишей Посельским были на преддипломной практике на Московской студии кинохроники. На 22 июня был запланирован первый съёмочный день фильма «Город в обороне». И я в составе этой киногруппы выехал в Коломну. Но съёмки не состоялись, так как началась война. Комитетом по кинематографии было решено засчитать нам курсовые работы как дипломные. Поскольку мы были первым военным выпуском, все думали, что нас отправят на фронт в качестве операторов, но ни один человек сразу не попал в киногруппы. Одни были призваны рядовыми, а некоторых отправили в военные училища. Мы с Посельским остались ассистентами на студии. И как ни просились на фронт, нам сказали: «Идите и работайте». И только потом, в процессе войны, операторов стали отзывать из разных частей в киногруппы, которые были организованы при политуправлениях всех фронтов. В октябре мы вместе с частью студии были эвакуированы в Куйбышев, а потом в Алма-Ату. Правда, Мише посчастливилось с группой операторов, ехавших снимать вручение новогодних подарков панфиловцам, уехать в Москву. Он попал во фронтовую группу – сначала в Харьков, потом в Сталинград, и дошёл до Берлина. А мне на письма и телеграммы по-прежнему отвечали: «Пока не представляется возможным». И я продолжал снимать будни тыла под лозунгом «Всё для фронта, всё для победы!» И только в 44-м меня отозвали из эвакуации. За это время Московскую студию кинохроники переименовали в Центральную студию документальных фильмов, и она переехала с Брянки у Киевского вокзала в Лихов переулок. С 42-го года именно оттуда отправлялись на фронт операторы.
Меня направили на I Белорусский фронт, под Варшаву, где я встретился с Мишей Посельским. Осенью фронт стоял, командовал им Рокоссовский, но перед наступлением его перебросили на 2-й Белорусский фронт, а 1-м стал командовать Жуков. Работали мы по парам – Миша быстро ввёл меня в курс дела. С напарником было удобно – и в творческом отношении, и в смысле безопасности, так, Алексей Сёмин два раза выносил раненого Малика Каюмова с поля боя. А по статистике из нашей братии погиб каждый четвёртый. В условиях фронта мы были едины в трёх лицах – сам себе сценарист, режиссёр и оператор. В командованиях частей нас направляли на интересные объекты, а уж кого и как снимать, решали мы сами на месте. Наши творческие порывы ограничивались техникой. В конце войны снимали в основном автоматическими камерами, которые работали от пружинного завода. Его хватало на15 метровплёнки, и съёмка длилась всего полминуты. Нам всё время приходилось думать о том, чтобы в кадр попадало самое главное. Чувствительность киноплёнки и светосила объективов позволяли качественно снимать только в светлое время суток. Все ночные военные операции остались за кадром.
Съёмка парада Победы 24 июня 1945 г.
– Вы помните свою первую фронтовую съёмку?
– Это был артобстрел правого берега Вислы. Когда фронт стоял, нам с Посельским назначили снимать 1-ю Польскую армию, которая была сформирована на основе частей бывшей дивизии Костюшко. Они стояли напротив Варшавы и сражались в составе советских войск. Мы снимали быт, артиллерийские работы, даже встречу Нового года сняли в развалинах. Нашли подпоручика, который родом был из Варшавы, решили снять его в условиях фронта, а потом в доме, где он проживал, мы знали, что Варшаву возьмём. Но нам это не удалось, немцы взорвали почти весь город. Каждую ночь мы слышали взрывы на том берегу и не понимали, что происходит, а они методично взрывали дом за домом. У них был приказ – стереть Варшаву с лица земли, так как там было восстание.
Наступление началось в январе 1945-го, операторов распределили вдоль всей линии фронта. Мы с Мишей снимали форсирование Вислы, атаки на город Радом, который стоял на стыке 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Зима, январь, холод – таким было моё первое боевое крещение. Снимали в основном стрельбу, обстрелы, атаку танками и «Катюшами», в город мы вошли вместе с передовыми частями.
Кинооператоры фиксируют оперативное совещание перед началом наступления
– Был ли у Вас страх? Юлия Друнина пишет: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне».
– Правду пишет. Страх мы испытали ещё тогда, когда находились в предместье Варшавы, а немцы с правого берега обстреливали город. На съёмки мы ездили по «дороге смерти» – так называли улицу, которая шла параллельно Висле. Немцы с того берега засекали машину, рассчитывали, какое время она будет идти до первого и второго перекрёстков, а на третьем накрывали минами. Выскочив из-под обстрела, мы приезжали на базу и начинали думать: «А зачем мы туда лезли, нас же никто не заставлял, могли спокойно снимать другое?!» Это был тот самый профессиональный раж, когда находишь интересный для себя материал и снимаешь ни о чём не думая. Но самое большое чувство страха я испытал во время штурма Берлина, когда снимал двойника Гитлера.
Во дворе рейхсканцелярии, на дне бассейна без воды, в горе трупов нашли человека, похожего на Гитлера, и перетащили его на ступеньки, ближе ко входу. Во лбу у него была дырка и был перебит нос. В этот день там работали Посельский с Пановым, они и сняли этот «объект». Когда Миша рассказал мне, я загорелся: «Поедем завтра, хочу снять». Приехали, а нас не пускают – уже закрытая зона, надо взять пропуск у коменданта. Спустившись в полуподвал рейхсканцелярии, мы увидели огромное помещение длиной метров 20, на полу вповалку, накрытые шинелями, лежали раненые эсэсовцы. Между ними был узкий проход к двери, за которой находился комендант. И я вспомнил эпизод, о котором мне рассказывали ещё в Польше. Взяв Познань, наши войска пошли дальше, оставив часть подразделений на штурм цитадели. Она держалась целый месяц. И когда пала, туда приехал с аэродрома лётчик, Герой Советского Союза. Цитадель уже никто не охранял. Он поднялся на второй этаж, и ему также нужно было пройти через комнату, где лежали раненые защитники цитадели. И когда он вошёл, кто-то из немцев бросил гранату. Лётчик погиб, пострадали и немцы. И когда я вошёл в полуподвал, в моем мозгу сверкнул этот эпизод и мне стало страшно. Упёршись взглядом в дорожку, не глядя на немцев, мы с Мишей прошли к коменданту, он нам дал сопровождающего, и мы быстро вышли оттуда. Вот фотография двойника – усики, ленточка железного креста, волосы зачёсаны на левую сторону, внешне похож. Потом, знаю, смершевцы вызывали личного зубного врача Гитлера, а также его фотографа, чтобы определить, действительно ли это двойник.
– А Вы слышали байку о том, что Гитлер остался жив, сбежал в Аргентину? Как к этому относитесь?
– Именно байка. Конечно, слышал – и про него, и про Бормана. Всё это версии, мы уже 30 апреля, за день до взятия рейхстага, знали от пленных немцев, что Гитлер застрелился и велел себя сжечь. Эти сведения пришли к нам в Карлсхорст, где находился штаб нашего фронта и соответственно наша база.
– Всё-таки что Вам особенно запомнилось из фронтовых съёмок, о чём Вы можете сказать «так и стоит перед глазами», «вижу, как сейчас»?
– Перед глазами стоит штурм Познани и в особенности – познанской цитадели. Фактически это был склад оружия в старинной крепости, такой, как наш Кремль. Стены не могли пробить даже орудия прямой наводки – оставались лишь небольшие бреши. Часть немцев, когда цитадель уже взяли, спряталась в подземельях. А около тысячи человек ночью прорвали окружение и разбежались. Мы не знали, куда они пошли, линия фронта за месяц передвинулась чуть ли не на100 кмвперёд. В Познани, в тюрьме, я впервые увидел гильотину – машину для отрубания голов. Мы её сняли, потом Тарковский использовал эти кадры в фильме «Иваново детство». Вторично такую же гильотину мы с Мишей увидели в Берлине, в тюрьме Плётцензее, где были казнены Юлиус Фучик и Муса Джалиль. Мы поехали туда на второй день после падения Берлина, всё население ещё пряталось под землёй. Тюрьма была открыта, и в одном из помещений стояла гильотина – с настоящим жёлобом и корзиной для голов. Судя по крючьям, торчащим из стен, это было помещение для пыток. Нам рассказали, что на крючьях подвешивали тех, кто участвовал в групповом покушении на Гитлера, так называемом заговоре 20 июля 1944 года. Тогда взорвали помещение, в котором шло заседание, но Гитлер остался жив. Окна были большие, и нам хватило света, чтобы снять эти уникальные кадры. Что касается уличных боёв в Берлине, наиболее интересными для съёмок были атака танков, проходы артиллерии, выкат орудий, бьющих прямой наводкой вдоль улицы или по домам, перебежки наших бойцов. Мы снимали танкистов, миномётчиков, санитаров, которые тут же перевязывали раненых; главной задачей было передать атмосферу.
– И какой же она была в Берлине?
– Настроение у всех было бодрое, но солдаты и офицеры были очень озлоблены против немцев, думаю, в Советском Союзе не было ни одной семьи, которая в той или иной степени не пострадала бы от войны. И, заметьте, мы начинали войну не с фашистами, а с «немцами», даже фильм, получивший «Оскара», назывался «Разгром немцев под Москвой», и Илья Эренбург в листовках требовал: «Убей немца!» Это позднее появилось понятие «немецко-фашистские захватчики», а тогда мы не отделяли, фашист – не фашист, «немец» – и всё. И когда наши войска вошли в Германию, чувство мести у всех было столь острым, что в руководстве поняли – эмоции надо приглушить. Были изданы приказы о серьёзных наказаниях за мародёрство и насилие, проводились суды. Все это было, как на любой войне, начиная со времён Батыя, но не в такой степени повально, как сейчас пытается кое-кто изобразить. Основное наступление наших войск шло по улице Франкфуртер-аллея, и в один из дней там появился плакат: «Вот оно, фашистское гнездо – Берлин!» Но на следующий день его убрали, чтобы не настраивать советских солдат против мирного населения Берлина.
– А какой съёмкой Вы, можно сказать, гордитесь? Какое событие было для Вас самым памятным?
– Конечно, подписание Акта о безоговорочной капитуляции Германии. К этому времени на фронт был откомандирован Юлий Райзман, который должен был сделать полнометражный документальный фильм о взятии Берлина. Райзман поручил нам с Посельским снимать немецкую делегацию. Мы поехали на аэродром Темпльхоф, куда прилетели американцы и англичане и на отдельном самолёте привезли немцев. Когда открылась дверь самолёта – трапа не было, к выходу прислонили лишь несколько ступенек, – в проеме появился фельдмаршал Кейтель, бывший начальник штаба верховного главнокомандования вермахта. В руке у него был жезл, он всех поприветствовал, но ему, конечно, никто не ответил. Ситуация была накалённой, потому что американцы и англичане за день перед этим подписали с немцами акт о капитуляции в Реймсе. От нас там тоже был представитель, но Сталин отказался признать этот документ, заявив, что подписание акта о капитуляции должно происходить в столице Германии Берлине, а не в Реймсе, который находится в зоне союзников. В результате было решено считать это подписание предварительным соглашением.
С аэродрома Кейтеля вместе с генерал-полковником Штумпфом и адмиралом фон Фридебургом повезли в машине в Карлсхорст. Там, в бывшей столовой немецкого инженерного училища, подготовили помещение для подписания акта капитуляции, установили осветительные приборы, взятые с одной из киностудий. Фактически это была одна из первых съёмок с искусственным освещением. Немецкому руководству с обслугой выделили несколько двухэтажных коттеджей. Нам важен был сам Кейтель с ближайшим окружением, но в этот коттедж никого не впускали. Три службы охраны стояли на улице. Мы доложили обстановку Райзману, он связался с руководством, и оттуда пришла команда – впустить одного человека. Мы разыграли – выпало Мише. Ни одного журналиста ни из «Правды», ни из «Известий» не впустили. Я отдал Посельскому свой фотоаппарат, попросив снять всё на фото, для кино из-за отсутствия освещения он снимал с замедленной скоростью. У меня есть эти фотографии – Кейтель в кресле, его сподвижники за столом. Всё-таки удалось нам снять момент перед подписанием акта.
Само подписание состоялось ночью, 9 мая, в 01.01 по московскому времени. Мы ждали этого целый день, один раз немцев по улице провели в помещение и мы успели снять всю их группу. Потом их увели обратно. Съёмки подписания акта капитуляции были поручены старейшим операторам, среди которых был Роман Кармен. Меня использовали в качестве осветителя, так что я был свидетелем этого исторического события. Меня покоробило поведение Кейтеля, мало того, что из самолёта он вышел с самодовольным видом, он и там вёл себя так, будто он победитель, а не побеждённый. Когда его ввели в комнату, он также поднял жезл в знак военного приветствия. Но спектакль остался без внимания. Жуков – через переводчика – отрывисто командовал: «Введите делегацию», «Ознакомьтесь с текстом», «Вы прочитали?», «Согласны?», «Выведите». Результатов Второй мировой войны Кейтель не признал. До сих пор помню его надменное лицо, игру с лорнетом, всем видом он показывал, что победителей не уважает. По решению Нюрнбергского процесса фельдмаршала Кейтеля среди других нацистских главарей казнили через повешение.
Борис Соколов в наши дни
– Как воспринимаете тенденцию Запада к переоценке результатов Второй мировой войны, в частности, к преуменьшению роли Советского Союза в разгроме фашизма? Даже в некоторых учебниках пишут, что главные победители американцы и англичане?
– Да глупости всё это, конечно, русский народ победитель. Был момент, мы проигрывали войну на своей территории, но на той стороне мы ничего не проиграли. Союзники открыли второй фронт в июле 44-го, когда мы практически освободили нашу территорию, а не открыли бы – победили бы и без них. Мы с самого начала знали, что победим, помню, ехали в эвакуацию, когда наши войска отступали, а всё равно никто не падал духом. Фраза Сталина «Наше дело правое, победа будет за нами!» отражала настроение большинства народа.
– У вас были запреты на съёмку чего-либо?
– Никаких совершенно. Конечно, мы не ехали туда, куда не рекомендовало руководство части, а съёмку всегда вели по собственному усмотрению. Мы не снимали отступления, это деморализовало бы людей, да и не пошло бы в эфир. А когда операторы пытались снимать, как отступает мирное население, в некоторых случаях люди возмущались и грозили кулаками. Цензура была в Москве, но мы не знали, что выбрасывал цензор, потому что не видели своих сюжетов в кино. Снимали то, что сиюминутно, и я никогда не думал об историческом значении материала. Это сейчас он поднялся так высоко и все участники войны навроде героев, а тогда они были на равных с не участниками.
– Что помогла понять Вам война?
– Что русский народ непобедим. А как операторы мы научились быстро отбирать материал для съёмки, короткие мгновения на фронте решали всё. Эти навыки помогали и в дальнейшем. А ещё война помогла понять, что такое настоящая дружба. Мы каждый год встречаемся на 9 Мая в Гильдии операторов Союза кинематографистов России. Ещё недавно приходили москвичи Миша Посельский, Алексей Сёмин, Владислав Микоша, приезжали Малик Каюмов из Ташкента, Ян Местечкин и Валентин Орлянкин с Украины, Смирнов из Алма-Аты, хорошие отношения были у меня и с Романом Карменом. А теперь только Семён Школьников из Таллина приезжает…
На фронтах Великой Отечественной войны работали 258 советских фронтовых кинооператоров.
Каждый пятый из них погиб, выполняя задание своей студии. Этот выпуск программы посвящен Семену Семеновичу Школьникову - одному из трех ныне здравствующих фронтовых кинооператоров времен Второй мировой войны.
Свою первую съемку в зоне боевых действий Семен Школьников сделал во время советско-финляндской войны 1939-40 годов.
Опыт, приобретенный на Зимней войне, пригодился ему в дальнейшем: снятые Школьниковым кадры на фронтах Великой Отечественной регулярно входили в документальные фильмы и кинохронику боев Красной армии.
Семен Школьников - единственный военный оператор, который трижды забрасывался в партизанские отряды.
В первый раз это было в Калининской области, потом - в Белоруссии и в конце войны - в Югославии.
А в июне 1945 года Школьников снимал Парад Победы на Красной площади.
Телеканал "Культура" и Российский архив кинофотодокументов
Сущинский, Владимир Александрович (1912—1945), фронтовой кинооператор Великой Отечественной войны, капитан. Оператор фронтовых киногрупп Волховского, Ленинградского, 4-го и 1-го Украинских фронтов. Снятые им кадры вошли в выпуски киножурналов, спецвыпуски и документальные фильмы. Мастер боевого репортажа, художник-публицист. Снимая боевые операции, много внимания уделял героям боёв и фронтовому быту. Погиб при съёмках боёв в предместьях города Бреслау (Вроцлав). Лауреат Сталинской премии второй степени (1946 — посмертно).
22 февраля 1945 года в ходе Нижне-Силезской наступательной операции Сущинский снимает наступление войск 1-го Украинского фронта в районе Железной дамбы в предместьях Бреслау. Во время съёмки рядом с ним разорвался снаряд и один из осколков смертельно ранил его в голову. Он упал, но камера продолжала снимать. Похороны Сущинского снял оператор Н. В. Быков, его боевой товарищ по фронтовой киногруппе, который сам погиб через два дня.
В присланной на студию коробке со снятой киноплёнкой, оператор Н. В. Быков писал: «В Бреслау во время съёмки уличного боя осколком снаряда был убит кинооператор Владимир Сущинский. На поле боя снять его я не мог — был ранен этим же снарядом».
Шел солдат (1975) Константин Симонов 01:25:28 35 mm Черно-белый Студия ЦСДФ (РЦСДФ) Режиссер: Бабак М. Оператор: Альтшулер В., операторы ЦСДФ
О бессмертных подвигах советских солдат в годы Великой Отечественной войны. Содержание Проход солдат. Ордена. Фото солдат. Солдаты - кавалеры трех орденов "Слава". Ополченцы. Могилы. Памятник у дороги. Стены с именами погибших в г. Волгограде, г. Новосибирске. Могилы. Памятники с надписями (именами) на могилах. Кладбище. Могила Неизвестного солдата в г. Москве. Бой. Немцы. Пленные. Капитуляция г. Берлина. Солдаты в городе. Строят мост. Переправа. Военные фотографии. Воспоминания ветеранов. Солдаты едят. Быт солдат. Лошади. Танкисты. Похороны солдата. Гимнастерка с нашивками. Окопы. Раненые. Госпиталь. Бомбардировка. Минута молчания в зале Кремлевского Дворца съездов. Л. И. Брежнев на трибуне. Военные действия. Женщины кормят солдат, подносят снаряды. Развалины города. Дети идут в школу. На улице. У орудий. Фото. Солдаты с детьми. Города Волгоград, Новгород, Минск, Киев, Смоленск, Севастополь, Калуга. Березы. Бой. Прием в партию. Фото. Выставка немецких трофеев. Танковый бой. "Катюша" на пьедестале. Фото. Кавалеры трех степеней славы на Красной площади. Кремлевская стена. Солдаты бросают фашистские знамена. Пшеничное поле. Бородинское поле. Заросший окоп. Проход солдат в разрушенном городе. Награждение солдат. Похороны. Фото. http://www.net-film.ru/ru/film-7750/
The Soldier Was WalKing. (1975) Konstantin Simonov 01:25:28 35 mm Black and white Producer CSDF (RCSDF) Director: Babak M. Camera-man: Altshuler V. This film poem tells about the immortal heroic deed of a Soviet Soldier during the Great Patriotic War (1941-1945). Description Passage soldiers. Order. Photos of soldiers. Soldiers - Holders of the three orders of "Glory." Militia. Graves. Monument on the road. Walls with the names of the dead in Volgograd, Novosibirsk. Graves. Monuments with inscriptions (names) on the graves. Cemetery. Tomb of the Unknown Soldier in Moscow. Battle. Germans. Prisoners. The capitulation of Berlin. The soldiers in the city. Build bridges. Crossing. Military photos. Memories of veterans. Soldiers eat. Gen. soldiers. Horses. Tankers. The funeral of a soldier. Tunic with stripes. Trenches. Wounded. Hospital. Bombing. A minute of silence in the hall of the Kremlin Palace of Congresses. Leonid Brezhnev on the podium. Military action. Women feed the soldiers, trays shells. The ruins of the city. Children go to school. Outside. U guns. Photos. Soldiers with children. The city of Volgograd, Novgorod, Minsk, Kiev, Smolensk, Sevastopol, Kaluga. Birches. Battle. Admission to the party. Photos. Exhibition of German trophies. Tank battle. "Katyusha" on a pedestal. Photos. Knights of three degrees of glory in Red Square. Kremlin Wall. Soldiers throw fascist banners. Wheat field. Borodino field. Plant-filled trench. Passage of soldiers in a ruined city. Rewarding soldiers. Funeral. Photos.
Памяти трагически погибшего в Донецкой области оператора Первого канала Анатолия Кляна… 30 июня 2014, Понедельник, 21:00
Анатолий Сергеевич. Толя Клян. Сегодня ночью в Донецкой области украинские военные расстреляли из автоматов нашего оператора. Он снимал репортаж о женщинах, которые хотели забрать с этой гражданской войны своих сыновей.
Для нас на этой войне не было чужого горя. Погибшие журналисты, мирные жители, дети, беженцы из Славянска, Краматорска, Луганска, Донецка - все они прошли через наше журналистское сердце и через сердце нашего оператора Анатолия Сергеевича Кляна. Но сегодня - это наше личное и профессиональное горе.
В нашей информационной студии сегодня непривычно тихо. Мы все здесь, все, кто любит и всегда будет любить Анатолия Кляна. Это наша общая минута молчания в память о прекрасном, очень добром, светлом человеке, который всегда честно выполнял свой профессиональный долг…
Анатолий Клян прошел все горячие точки - Югославия, Ирак, Сирия - и остался цел. Зрители видели все ужасы войны через объектив его камеры. И это первая за много-много лет боевая наша потеря. Потому что первый раз именно на этой войне, в нарушение всех международных законов, мишенью совсем не случайно становятся сердца журналистов.
Анатолий Клян был убит во время съемки. Те, кто стрелял на поражение, точно знали - в автобусе женщины и журналисты. В пресловутом мирном плане президента Порошенко один из пунктов ясно гласит - сложите оружие и уходите.
Куда он предлагает уходить людям из юго-восточных областей Украины? Зачем Порошенко нужна пустая земля этих областей? Почему военным разрешают стрелять по домам мирных граждан, роддомам и детским садикам? Почему журналисты становятся живыми мишенями?
Судя по всему, украинское правительство воюет за энергоресурсы, и человеческие жизни на юго-востоке страны для них ничего не значат. Поэтому все переговоры заходят в тупик, а мирный план оказывается невыполнимым.
Кадры последнего репортажа Анатолия Кляна никогда бы не попали в эфир. Черновой, рабочий материал. К тому же - оператор в кадре. Практически брак. Оператор в кадр попадать не должен.
Они ехали снимать, как казалось, рядовую историю. Таких на Украине было уже несколько десятков. Матери солдат у ворот части пытаются докричаться до своих сыновей, призванных в армию. Призванных, для того чтобы воевать против своего же народа. Поездку организовали ополченцы. Кроме водителя, журналистов и матерей в этом желтом автобусе никого не было.
Анатолий Клян прошел несколько войн - от Югославии, Ирака до Сирии, и прекрасно понимал, что яркий накамерный свет - это отличная мишень. И включать его опасно. Но включил. Нужно было записать интервью.
Почему пресс-служба Донецкой народной республики позвала журналистов в эту поездку ночью, остается неясным. Хотя до этого и такое тоже бывало. И даже каких-то ребят из военной части отпускали. Но на этот раз разговора не получилось, и решено было вернуться назад. Отъехали от ворот части, даже вышли из автобуса, думая, что в безопасности, но тут - сигнальная ракета и стрельба.
Обстрел зафиксировала камера самого Толи Кляна. Когда он скажет именно - скажет, а не крикнет, что в него попала пуля, на это никто не обратит внимания. Все увидят, что ранен водитель, он попытается вывезти автобус из-под обстрела. Но когда Клян скажет корреспонденту, что не может держать камеру, станет понятно, что дело плохо.
Стреляли откуда-то сбоку, со стороны пассажирской двери, без предупреждения и сразу на поражение. Раненый водитель вел автобус до тех пор, пока мог, а в салоне коллеги пытались сделать хоть что-то, чтобы Толя не потерял сознание. Но ему становилось все хуже и хуже.
"Толя сказал: "Меня ранило". Причём, сказал несколько раз. Дальше я держал его. Я не знал, что делать, я не знал, как можно помочь. Не представлял, куда попало. Он только сказал, что тяжело дышать. А я не знал, куда попало, и как попало", - говорит корреспондент РЕН-ТВ Виталий Ханин.
Потом они поймают попутку, пересадят туда Анатолия Кляна, который был еще в сознании, и попытаются доехать до больницы. "И вот когда Толю перекладывали, из автобуса начали выносить, и его последние слова были, знаете, он обернулся и сказал: "Камера, камера..." В автобусе камера у него осталась. Это вот были его последние слова", - рассказывает корреспондент Первого канала Евгений Лямин.
В отделе операторов Первого канала его чаще всего звали "дядя Толя". Не из-за возраста, а из-за хозяйственности. То он приносил корзину с лисичками, то приглашал всех на рыбалку, которой страстно увлекался.
Когда украинские власти закрыли въезд из России всем мужчинам до 60 лет, дядя Толя, улыбаясь, сообщил, что вот оно - преимущество возраста! И поехал в командировку в Донецк, сменив там съемочную группу Дениса Давыдова. "Мы с ним обнялись. Я всегда называл его Мастер. И говорю: "Мастер. Я очень жду тебя в Москве. Быстрее возвращайтесь". Он говорит: "Да! Мне, дружище, надо очень быстро приехать. До сентября, обязательно. Потому что у меня в сентябре рыбалка", - рассказывает корреспондент Первого канала Денис Давыдов.
И еще. Оказалось, что очень страшно брать интервью у своих же коллег по такому поводу. "Это мой родной человек. Это большой добряк. Анатолий Сергеевич Клян. Мой друг… Извини… Всё, ребята, извините. Я больше не могу…" - прервал интервью оператор Первого канала Вячеслав Архипов. К телецентру, единственному и на всю жизнь месту работы Анатолия Кляна, сегодня весь день незнакомые ему люди несут цветы.
Смертельный риск: правда о войне на Украине оплачена еще одной жизнью журналиста 30.06.2014 21:31
МИД России требует тщательно расследовать гибель на Украине российского журналиста, оператора Первого канала Анатолия Кляна. В Донецкой области он и еще несколько съемочных групп попали под обстрел. С утра 30 июня в телецентр "Останкино" люди несут цветы. Анатолию Кляну было 68 лет. 40 из них он проработал на телевидении, бывал в сотнях командировок. В Донецк вызвался поехать сам, потому что уже не подпадал под возрастные ограничение, которые Украина ввела для въезжающих из России мужчин. У Анатолия Кляна остались жена, двое детей, внуки. Один внук учится во ВГИКе на оператора.
Анатолий Клян — один из старейших операторов программы "Время". Часто сам настаивал на том, чтобы его отправили в "горячую" точку. Анатолий Клян был свидетелем самых драматических событий последних четырех десятилетий.
И многие конфликты зрители видели именно его глазами. Две чеченские кампании. Из последних военных командировок — Ирак, Афганистан, Сирия. Казалось бы, огромный опыт. Но и он не уберег мастера от шальной и в то же время прицельной украинской пули.
Работа на войне — это всегда смертельный риск. Как это бывало часто в раздираемой гражданской войной Югославии. С Анатолием Кляном работал там Владимир Соловьев. "Два раза в неделю выезжали на фронты между сербами и хорватами. Потом войны в Боснии, потом в Косово, потом я уже вернулся домой, а он продолжал там работать.
Несколько дней назад он звонил и говорил такой радостный: "А я в Донбассе". А я ему говорю, что вижу, и зачем он туда полез? Ну, годы уже. А он говорит: "Украинцы не пускают туда наших коллег, которым меньше 60-ти. А мне больше 60-ти. Я войну прошел, я попробую еще раз". И поехал", — вспоминает о своем друге и коллеге собственный корреспондент ОРТ (Первого канала) на Балканах с 1992-го по 1996-й год Владимир Соловьев.
Еще один оператор, стоявший у истоков современного новостийного телевидения, Владимир Авдеев познакомился с Анатолием Кляном в далеком 1968-м. Тогда вместе они начинали ассистентами на Шаболовке. И именно они стали потом основателями знаменитой останкинской школы операторов и авторами неписанных правил работы на войне. "С Толей мы столкнулись в боевых действиях в Югославии. Это сараевские дела были. Работали в Карабахе. Больше 5 минут на одном месте не стоять. Никогда не двигаться по прямой. И операторы, которые работали в боевых действиях, старались сделать максимум картинки, максимум желания показать то, что происходит", — вспоминает старший оператор НТВ Владимир Авдеев.
Оператор всегда остается мишенью. Если корреспондент еще может затеряться в толпе, то оператора выдает камера. И участники конфликта очень часто свой гнев и агрессию выплескивают именно на него. Как это происходит теперь на Украине. А можно попасть в самую гущу событий, выполнив, казалось бы, все меры предосторожности. Как это случилось в августе 2008-го, когда сразу несколько съемочных групп из России вместе с миротворцами попали под массированный обстрел со стороны Грузии. "Об опасности не думаешь совершенно, когда работаешь во время военных действий. Не думаешь, как себя обезопасить. А думаешь о том, чтобы то, что ты снимаешь, было полезно для эфира", — признается рисковавший тогда жизнью оператор ВГТРК Виктор Щербаков.
Один из самых опытных операторов "Вестей" Лев Сергеев в послужном списке тоже имеет несколько десятков военных командировок. В общей сложности на войне провел больше года. О методике выживания он знает не понаслышке. "Не сосредотачиваться вместе надолго. Желательно все время двигаться. Стоящие объекты внимание снайпера привлекают. Каждый оператор для себя знает, смотреть нужно двумя глазами, потому что одним глазом ты смотришь в визир, а вторым глазом смотришь вокруг себя, какая обстановка", — делится секретами съемок в экстремальных условиях Лев Сергеев.
Александр Сладков — дважды профессионал. Кадровый военный по образованию и журналист по призванию. Его главное правило: война — это тоже часть работы. "Всегда говорят, вот нелепо репортер погиб. Да как же нелепо?! Он погиб в своем окопе, на своем рабочем месте. Ни о какой нелепости, ни о какой неосторожности не может быть речи. Он себя отдал в жертву правде, которую он достает и показывает нам", — уверен военный корреспондент ВГТРК Александр Сладков.
Его коллега и друг, оператор, с которым вместе прошли не одну войну, Вадим Андреев рассказывает — в пылу боя всегда помнил о том, что домой он должен вернуться живым. "Здесь надо иметь холодный рассудок, руководствоваться тем, что надо снимать. Само собой выбираешь точку, чтобы тебя не застрелили", — признается оператор Вадим Андреев.
А кто-то, наоборот, признается, что думал об этом лишь в самый последний момент. Илья Мордюков провел в плену у боевиков более двух месяцев. Но тогда, в первую чеченскую, террористы брали в плен репортеров ради выкупа. "Будучи в Чечне мы попали, мы наткнулись на боевиков, которые пытались понять, кто мы. Наши журналистские удостоверения не произвели на них впечатление. Для того чтобы проверить, а кто мы, они шли на такие ухищрения: они исподтишка стали стрелять и смотрели на нашу реакцию", — рассказывает оператор ВГТРК Илья Мордюков.
Теперь же на Украине военных журналистов просто убивают без предупреждения. За то, что они хотят рассказать правду о войне. http://www.vesti.ru/doc.html?id=1746138
/// В соседнем разделе ЭпохА,в подфоруме Война против России 
