Прямой наводкой с закрытых огневых
Ракетные войска и артиллерия России – на новом этапе развития
2012-11-30
Артиллеристам мороз не страшен.
Нынешний год богат на исторические юбилеи. В 2012-м исполнилось 1150 лет со дня создания Русского государства, 770 лет со дня Ледового побоища, 460 лет со дня присоединения Казани к России, 400 лет со дня освобождения Москвы от польских захватчиков, 200 лет со дня Бородинского сражения и победы над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года. Особое место в этом ряду занимает 630-летие со дня первого упоминания об отечественной артиллерии во время разгрома хана Тохтамыша в 1382 году и 70-летие начала Сталинградской битвы, где блестяще проявила себя наша артиллерия. В честь этого события после войны был учрежден День Ракетных войск и артиллерии.
О том, какое значение имеет сегодня этот род войск и как он развивается, в эксклюзивном интервью ответственному редактору «НВО» Виктору ЛИТОВКИНУ
рассказал начальник Ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск России полковник Михаил МАТВЕЕВСКИЙ.
НЕ УСТАРЕВАЮЩЕЕ ПУО
– Хочу начать наш разговор, Михаил Михайлович, с одного интересного наблюдения. Год назад я побывал в Забайкалье, на учениях дивизиона 152-мм буксируемых гаубиц – «Мста-Б» и с удивлением заметил, что старший вычислитель батареи работает на ПУО-9М – приборе управления огнем, за которым почти 50 лет тому назад стоял и я – старший вычислитель батареи. Правда, 122-мм гаубиц М-30.
– Да, есть такая.
Прибор управления огнем – ПУО-9М – служит в нашей армии уже более 50 лет.
– Меня поразило: неужели за те пять десятилетий, которые прошли с тех пор, в нашей артиллерии так ничего и не изменилось в системе управления огнем?
– Кончено, изменилось. Сказать о том, что мы теперь продолжаем работать только с приборами ПУО-9 или ПУО-9М (модернизированным), неправильно. Нет, конечно. Перед началом нашего интервью мы говорили с вами о состязаниях артиллеристов, которые проходили на полигоне под Лугой. Там у командиров батарей теперь все поправки даже на мобильном телефоне есть. То есть те данные, которые мы раньше на ПУО определяли, сейчас получаем двумя нажатиями кнопок на электронном приборе. У них есть специальные запрограммированные устройства размером с мобильный телефон. А почему мы не отказываемся от приборов управления огнем?
Сами понимаете – электроника есть электроника. Электромагнитный импульс, аккумулятор сел и так дальше… Но и кроме этого, мы должны так учить офицера-артиллериста, чтобы он коэффициент удаления не на калькуляторе определял, а в уме считал. Человеческий ум, память и навыки никакой микропроцессор заменить не может. И, конечно, тренировка должна быть. Если слепо верить тому, что получается от нажатия двух пальцев, а ты не знаешь, что реально происходит – это тоже неправильно.
У меня есть книга, «Артиллерия Воздушно-десантных войск» называется. Автор ее генерал-майор Грехнев, он был начальником артиллерии ВДВ. Рассказывает, как в Югославии они состязались – артиллеристы НАТО и наши. Наши ребята с «Ноной» (артиллерийское орудие, стоящее на вооружении ВДВ. – В.Л.) быстрее и точнее выполняли свои боевые задачи, чем натовцы. И по скорострельности, и по времени выполнения боевой задачи.
Генерал Александр Грехнев вспоминает, как подсказывал своему американскому коллеге: «У тебя снаряды падают вдалеке от цели. Доверни на пару делений влево». А тот ему показывает на дисплей: на нем все точно. Грехнев протягивает бинокль: «Ты что, не видишь, что мажешь?» «Нет, – отвечает американец. – Нам положено стрелять по калькулятору, он не врет».
Вот это страшно – слепое поклонение электронике. Безусловно, надо пользоваться современными приборами – они бесконечно облегчают работу артиллериста. К этому необходимо стремиться. Но нельзя забывать основы артиллерии, теорию вопроса, теоретическое обоснование стрельбы, математику. Если ты знаешь эти основы, обладаешь твердыми навыками их использования, то практик всегда выдвинет к науке, к создаваемой технике такие требования, которые позволят ему в бою лучше, быстрее, качественнее, эффективнее выполнить ту или иную боевую задачу.
– Продолжая этот разговор, я вот что хотел у вас спросить. За последние годы создано очень много различных артиллерийских систем. Мы уже упоминали «Нону», но есть еще «Хоста», «Мста», как буксируемая, так и самоходная, которые стреляют дальше, точнее. Есть реактивные системы залпового огня – «Смерч», «Торнадо». Появились ракетные комплексы, такие как «Искандер-М», который может стрелять на дальность до 500 километров, как мы везде заявляем, но о системах разведки и целеуказания, которые могли бы давать нам информацию о целях на таких дальностях, что-то не слышно. Что будет наводить на цель тот же «Искандер»? Самолет дальнего радиолокационного обнаружения, спутник, беспилотник, или мы будет посылать туда, в тыл противника, разведку, как в кинофильме «Звезда»? И она станет передавать координаты цели по радиостанции? Как в этих новых условиях управлять огнем?
– Я должен сказать, что мы знаем, к чему стремиться, как организовать работу Ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск, превратить род войск в новое качественное состояние. Создать разведывательно-огневую систему. Важнейшим фактором для этого кроме средств поражения является такое понятие, как информационное обеспечение, в которое входят и топогеодезическое, и метеорологическое, и баллистическое, и разведывательное обеспечение… Все это должно быть увязано в автоматизированную систему управления…
– В единый комплекс.
– Именно так. Мы сейчас создаем, на первом этапе, временные разведывательно-ударные контуры. Такой контур мы создали на учениях «Кавказ-2012» и «Центр-2011», когда беспилотник определял координаты целей и передавал их командующему общевойсковой группировкой. В реальном масштабе времени ставилась задача на удар ракетной бригадой «Искандер», дивизионами «Точка» и «Смерч». И тот же разведчик беспилотный (мы использовали в 2011 году израильский «Серчер») в реальном масштабе времени передавал нам результаты поражения с показаниями отклонений и их координат.
Вот к чему надо стремиться. Если развивать только средства поражения - а их надо развивать (один в поле не воин), но надо развивать и их информационное обеспечение, что мы и делаем. Я бы сказал, что должно быть даже шире: наша разведывательно-огневая система должна действовать в рамках разведывательно-информационно-боевой системы межвидовой группировки войск на театре военных действий и на стратегическом направлении. Чтобы не каждый род войск и вид сам создавал эти силы и средства информационного обеспечения, а мог в реальном масштабе времени и в нужный момент получить ту или иную информацию. Путем подключения или запроса. И опять же не по телефону ТА-57. А все должно быть автоматизировано. Автоматически должен создаваться формуляр объекта цели, распределение этих целей по средствам поражения в зависимости от того, где и какое средство поражения находится в его полосе. То ли это «Мста», если у нее есть для этого необходимые боеприпасы. То ли это оперативно-тактический комплекс «Искандер», если он находится на позиции, а не на перегрузке или марше. Кто и где, в какой степени готовности находится…
И уже исходя из этого принимается решение. И опять же определяет это не командующий – решение ему подсказывают те средства программного обеспечения, которые заложены в информационную систему, которую мы стремимся совершенствовать и выйти на новый виток развития.
– Извините, Михаил Михайлович. Вы говорите, «мы должны», «мы стараемся», «будем совершенствовать», но ведь о разведывательно-ударных и разведывательно-огневых системах было известно, я помню, еще в конце 80-х годов прошлого века. В «Красной звезде» об этом писали, даже в «Правде». Но с тех пор прошло больше 30 лет, и мы опять говорим, что это надо создавать. Почему этого до сих пор нет? А если есть, то где, в каких войсках это можно увидеть и пощупать?
– Все новое – это хорошо забытое старое. Такая аксиома всем известна. В Советском Союзе практически одновременно с американцами пришли в 80-х годах к пониманию, что надо создавать разведывательно-ударные комплексы. У них – «Ассольт-Брейкер», «ПЛСС»… У нас они тоже начали создаваться. Инициатором был начальник Генерального штаба маршал Николай Огарков. И то, что сейчас говорят о сетецентрических системах управления, это как раз то, что говорил он. Сравнение можно привести: разведывательно-ударный комплекс и сетецентризм, что мы закладываем, практически по всем понятиям – цель, состав, для чего создается, с кем сопрягается, – это то, что было разработано в то время. И мы на тот момент создали ракетный комплекс «Ока» Сергея Павловича Непобедимого. Но по известному вам договору все его 106 пусковых установок были уничтожены. С соответствующим запасом ракет. Причем для этого не было никаких оснований. Это всем уже давным-давно известно.
Мы сейчас опять отступили назад, а потом догнали и перегнали всех, создав оперативно-ракетный комплекс «Искандер». Равного ему в мире нет, и я не думаю, что наши «партнеры» такой создадут и нас догонят. Тем более что потенциал этого комплекса таков, что он может постоянно модернизироваться, наращивать свои боевые возможности, над чем мы сейчас успешно работаем.
Но повторю еще раз, гораздо сложнее оказалось создавать для таких комплексов систему обеспечения. Я уже говорил, что мы действительно создаем разведывательно-ударные контуры, которые в реальном масштабе времени обнаруживают и наносят удары по всем целям, которые входят в номенклатуру для этого ракетного комплекса. Уже принят на вооружение новый комплекс машин управления – успешно сработали конструкторы, и по этому направлению можно смело сказать, что оно не стоит на месте – совершенствуется.
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНО-ИНФОРМАЦИОННОЕ ПОЛЕ
– Тем не менее беспилотники очень медленно внедряются в нашу армию. Как говорят, промышленность еще в большом долгу перед войсками.
– Конечно, хотелось бы, чтобы это было побыстрее. Но, надеюсь, вы со мной согласитесь, что беспилотники различного класса – тактические, оперативно-тактические, стратегические – не могут быть у командира ракетной бригады. Не нужны ему беспилотники. Они нужны, но не в штате бригады. Они должны работать в интересах ракетчиков, снабжать их необходимой информацией. Для этого должно быть создано единое разведывательно-информационное пространство. То есть каждый должен получать информацию тогда и в том объеме, который ему необходим. И не только для отдельных командиров. Должна быть поддержка принятия решения, соответствующее программное обеспечение
– То есть постоянная информация?
– Да, постоянный целевой мониторинг обстановки. Причем мы сейчас закладываем такие требования к этой системе: «щелкнул мышкой – поразил». На экране появился объект поражения, ты на него навел курсор, и автоматически твоя команда пошла к тому средству поражения, которое в данный момент свободно и которое по своему характеру и возможностям способно в короткое время и с боевой эффективностью то ли подавить, то ли уничтожить, то ли дезорганизовать выбранную цель, по которой ты щелкнул мышкой. Вот к чему мы пришли и что нам предстоит усовершенствовать. За счет интеллектуальной мощи наших ученых, конструкторов, нашего оборонно-промышленного комплекса. Его тоже надо развивать. Но все эти задачи мы должны решать параллельно и одновременно.
Это сложная задача. Теоретически есть три способа технического оснащения вооружения. Первый – это когда что-то подремонтировал, усовершенствовал. Это не для нас, а для экономически слабых стран. Второй способ – революционный, когда все средства государства бросаются на научно-конструкторские работы. В первую очередь прорывные. И войска оснащаются перспективными образцами. Но когда это делается? Когда есть непосредственная угроза существованию государства. Сейчас, когда, как вы знаете, угрозы крупномасштабной войны нет, когда у нас есть денежные средства, когда в государстве есть научный потенциал, финансовые и экономические возможности… У нас везде стоят плюсы по всем этим показателям. И мы выбираем такое направление, как гибрид. Мы поддерживаем старый парк за счет его совершенствования, модернизируем его. К примеру, у нас есть «Мста-С», мы добавляем ей автоматическую систему управления и наведения огнем (АСУНО). То есть не надо искать точку наводки, все делается автоматически. Вам, как бывшему вычислителю, это понятно – икс и игрек сразу вводятся в систему.
– Откуда машина получает координаты – со спутника?
– Да, от системы ГЛОНАСС в том числе. И в автоматическом режиме орудие наводится и по направлению, и по дальности. Прицел и угломер автоматически отрабатываются. Дальность стрельбы у САУ осталась прежней, но за счет АСУНО мы сократили время на выполнение огневой задачи, на занятие огневой позиции, и ее оставление после огневого налета.
И тут же мы должны провести прорывные научно-конструкторские работы, которые создадут технику не следующего поколения, а через следующее поколение. Перескочить поколение. Это те требования, которые мы должны задавать, не только чуть-чуть улучшить, отремонтировать и модернизировать, а главное – создать оружие на новых физических принципах, поколение через поколение. Только так мы можем выйти на те показатели, которые нам определил Верховный главнокомандующий. К концу 2020 года иметь не менее 70% новых и прорывных вооружений.
– А можно показать, на какие конкретные ориентиры мы равняемся? Вы вот заметили, что дальность «Мсты» осталась прежней. А я тут недавно готовился к одной телевизионной передаче и прочел, что в Швеции и в Израиле уже есть активно-реактивные снаряды, которые летят на дальность 30 километров, которое им задало орудие, потом на траектории полета у них включается реактивный маршевый двигатель, и дальность их действия увеличивается чуть ли не в два раза. А до цели снаряд доводит беспилотник, который постоянно корректирует его полет. У нас что-либо подобное есть?
– Мы даже увеличили эти дальности. Уже не на 30 километров, а гораздо дальше. Но эта работа у нас идет поэтапно. В первом периоде мы увеличиваем ее на 30%, потом к 2020 году до остальных 70%. Я сейчас не хочу называть конкретные тактико-технические характеристики, но для того орудия, про которое мы говорили, такие возможности создадим.
– А еще что мы создаем?
– По такому же направлению у нас идет работа над реактивными системами залпового огня, типа «Торнадо-С». В Государственную программу вооружений заложены другие возможности, которые значительно улучшат боевые характеристики реактивной артиллерии. Как 300-го калибра, так и 122-мм. Идет направление по противотанковым ракетным комплексам. У нас уже сегодня в коломенском КБМ создана «Хризантема», которая считается самым современным образцом вооружения. То есть ее показатели совместимы или даже превышают зарубежные аналоги. Но и здесь мы не стоим на месте. Заложены в ГПВ образцы, которые перескочат через поколение и будут создавать для нас необходимое преимущество.
Очень активно работаем по средствам артиллерийской разведки, радиолокационной разведки стреляющих батарей противника, звуковой и радиотехнической разведки – все, что у нас существовало, что входило в понятие артиллерийской разведки – оптическая, звуковая, радиотехническая, радиолокационная, – это развивается. Я бы не сказал, что все идет без сучка и задоринки, случаются и недоработки. Мы их определяем в процессе испытаний и вместе с нашими промышленниками устраняем.
«Мста-Б» наносит сокрушительный удар.
Фото Виктора Литовкина
УЧИТЬСЯ ЭКОНОМНО
– Еще вот такой вопрос – по средствам материально-технического обучения артиллеристов. Мы с вами сегодня вспоминали Лужский полигон, где я солдатом копал окопы и стоял у ПУО. Но сейчас в Гороховце Нижегородской области строится новый учебный центр, на котором будет проходить обучение сразу целая бригада, а в ней каждый отдельный командир. Можно будет даже проводить двусторонние «сражения». Что-нибудь подобное в ваших войсках создается?
– Мы уже создали, а в Михайловской артиллерийской академии апробировали комплексный тренажер, называется «Рассвет». Знаете, были такие, они, кстати, до сих пор где-то остались – МАПы, ВАПы – малые и винтовочные артиллерийские полигоны для тренировок офицеров. На винтовочном пулемет или ствол винтовки Мосина стоит, на малом – лазерный указатель, всякие другие примитивные способы проведения тренировок офицерами. Помните, еще удочки такие существовали для указания – там разрыв, здесь разрыв…
Это еще есть во всех частях, где положено. А вот, смотрите, комплексный тренажер (показывает фотографии) для подготовки специалистов артиллерийских подразделений. Трехмерное пространство, реально – звук, реально летит снаряд, командир наблюдает разрывы, ставит задачу, вносит коррективы… Вот такой тренажер создали в Туле, и все это происходит на компьютере.
– Это уже внедряется в войска?
– Да, в ближайшие дни сборы пройдут под Волгоградом, мы один такой комплексный переносной тренажер покажем. В зависимости от той или иной боевой задачи можно создавать любую обстановку, любой район местности – это легко делается. Офицер стреляет, а в это время уже распечатка идет, как он выполняет боевую задачу. Идет объективный контроль за его работой.
– Но это контроль за действиями отдельного офицера?
– Да, но и целого подразделения. Дивизиона, всех его ячеек управления, и батареи соответственно.
– Для любого вида артиллерии?
– Да, и для ствольной, и для реактивной. В зависимости от того, что стоит на вооружении. Или 2С3, или 2С19… Модульность этой конструкции позволяет подключить любую систему вооружения.
– То есть не надо расходовать патроны и снаряды, не надо беспокоиться об износе стволов?
– Естественно, не надо. На учения, заметьте, нам не всегда выделялось большое количество снарядов. Мы ими дорожили. А сейчас никто тебя ни в чем не ограничивает. Занимайся хоть денно и нощно. Маршал артиллерии Владимир Михалкин написал в своей книге: после войны в артиллерийском полку офицеры только тогда уходили домой, если они минимум пять-шесть задач отстреляли. На тех средствах, о которых мы говорили выше. Хотя все были фронтовики, прошли Великую Отечественную. Поэтому те традиции, которые были заложены в роде войск, мы обязаны не только чтить, но и выполнять.
– Кстати, о традициях. Я помню, что в артиллерии есть стрельба с закрытых огневых позиций, есть стрельба прямой наводкой. На прямой наводке сегодня, наверное, стоят ПТУРы, а не ствольная артиллерия, как во времена моей молодости, или все же задачи для ствольной артиллерии на прямой наводке остаются?
– Мы в Ашулуке на учениях испытывали одну систему, которая обеспечивает создание информационно-разведывательного пространства в зоне ответственности мотострелковой бригады. Когда артиллерийский командир, а это выражение мы услышали от конструкторов и офицеров, используя средства артиллерийской разведки – радиотехнической, радиолокационной, оптической, на воздушных носителях, которые видят пространство за 70 километров от орудия, – говорит: мы стреляем прямой наводкой, но с закрытой огневой позиции. То есть он реально видит на своем экране цели за несколько десятков километров в зоне ответственности мотострелковой бригады. Орудия находятся на закрытой огневой, их и его никто не видит – принцип такой. А точность определения координат цели такая, что кажется, она перед твоими глазами. И поражают ее так же точно, как будто она на ладони.
Поэтому у командиров и появилось такое выражение: «Поражаю цель прямой наводкой с закрытой огневой позиции!» Это тот уровень, к которому мы стараемся привести всю артиллерию, испытывая опытный образец, о котором я вам рассказал. Мы уверены, что находимся на правильном пути. Прямая наводка – это хорошо, но стрелять с закрытой огневой прямой наводкой – это та цель, к которой мы стараемся привести свои войска.
– Еще один вопрос: была и есть артиллерия 45-мм, 57-мм, 76-мм, 80-мм, 85-мм, 100-мм, 120-мм, 122-мм, 130-мм, 152-мм и больше. Какой калибр самый оптимальный? Или все же остается такое разнообразие с соответствующим разнообразием снарядов?
– Мы уже в своей концепции развития и строительства артиллерии определились. В нарезной артиллерии будет единый калибр. И для бригадной артиллерии, и для армейской – 152-мм. Что такое унификация единого калибра, вам нет смысла объяснять. Это и могущество боеприпаса для бригадной артиллерии, когда в бригадах полков нет, остались дивизионы, но благодаря этому калибру огневую мощь дивизиона мы поднимаем. И тот уровень, который требуется для боя мотострелковой бригады – то ли в наступлении, то ли в обороне, – удается держать.
У наших так называемых партнеров тоже сейчас единый калибр – 155-мм.
– Но «Нона» и «Вега» – это все останется?
– Для батальонной артиллерии – самоходной, типа «Ноны», и минометной – калибр 120-мм остается.
– А для реактивной?
– Для реактивной у нас два калибра – 122-мм и 300-мм. Типа «Град» и «Смерч».
– А «Ураган»?
– «Ураган» пока остается, но мы его будем постепенно вытеснять. Унификация калибров произойдет. Тактический уровень – 122, а от армии и выше – калибр 300-мм.
Артиллерия у нас – «бог войны». Такое название ей после финской войны дал Сталин на выпуске курсантов и офицеров в мае 1941 года. Хотя, если дословно, он сказал: «Артиллерия – это главный бог войны». Это подтверждено было в Великой Отечественной, в послевоенных конфликтах… Доля огневого поражения за счет ракетных войск и артиллерии не снижается и сегодня и, судя по всему, будет только повышаться. Но формы, способы и виды применяемых боеприпасов и ракет идут в сторону высокоточного оружия. Это всем понятно. И по нарезной, и по реактивной артиллерии будут создаваться управляемые снаряды. Про ракеты уже нет смысла говорить, они и так управляемые и высокоточные. Противотанковые комплексы – тоже. Расход на каждую цель: одна ракета – одно попадание. Оценка – пять или два, ни троек, ни четверок теперь у нас нет и быть не может по определению.
ИЗ ДОСЬЕ «НВО»:
Михаил Михайлович Матвеевский родился 1 января 1963 года в Вологодской области. В 1985 году окончил Саратовское высшее военное командно-инженерное училище ракетных войск, в 1993-м – Военную артиллерийскую академию, в 2006-м – Военную академию Генерального штаба. Прошел все ступени служебной лестницы от командира расчета пусковой установки отдельного ракетного дивизиона до начальника Ракетных войск и артиллерии Сухопутных войск. Служил в Ленинградском, Дальневосточном военных округах и в Забайкалье. Имеет правительственные награды.
Женат. Сын работает ведущим специалистом в Минтрансе.
http://nvo.ng.ru/armament/2012-11-30/1_artilleria.html
в контексте темы:
В контексте поста, статья ЦКБ «Титан» - «отец» современных орудий, в теме 
